Зири больше не было. Она это ощутила.

72

Трехдневный император

Настроение постепенно улучшалось. В сопровождении свиты Иаил прошагал к своему шатру. Солдаты при виде его отдавали воинский салют и вытягивались во фрунт.

– Доклад, – потребовал он, стаскивая шлем и швыряя дежурному. – Что с мятежниками?

– Окружены в Адельфах, сэр.

Иаил уставился на него. Солдат был ему не знаком.

– Что значит «сэр»? Разве я уже не твой командир и император?

Солдат растерянно кивнул.

– Ваше Высокопревосходительство милорд император! – решился он. – Мы загнали мятежников в ловушку. Там, в Адельфийских горах. Незаконнорожденных и фантомов вместе, вы не поверите.

Иаил очень даже верил. Он издал смешок.

– Я не лгу, сэр, – сказал солдат, решив, что император смеется над ним.

Снова «сэр».

Глаза Иаила сузились до щелочек.

– И?

– Они доблестно сражались.

Солдат больше ничего не сказал, но Иаил прочел в его ухмылке недостающее. Доблестная защита – обреченная защита. Вполне ожидаемо, особенно если учесть, чей труп болтается на ограде. Больше ему пока что ничего знать не требуется. Иаила трясло от сброшенного напряжения, мышцы сводило. В проклятом дворце все эти дни он вел себя как кролик – как кастрированный кролик, – чтобы не подвергать риску «ангельскую» репутацию. Приходилось давить в себе бушующие страсти. И, спрашивается, ради чего? Чтобы тебя прогнали, словно поджавшую хвост собаку? Он не решился даже прикончить Падшего – из боязни нарушить запрет Акивы проливать кровь.

Иаил огляделся.

– Где Мечел?

– Не могу знать, милорд император. Позволите вам помочь?

Иаил злобно фыркнул.

– Пришли мне женщину.

– Нет необходимости, сэр. Женщина уже в вашей палатке, ожидает. – Снова та же ухмылка. – В честь победы.

Иаил развернулся и нанес удар. У солдата дернулась голова, на губе показались капельки крови; тот не посмел даже их стереть.

– Я похож на победителя? – прошипел Иаил. Вскинул пустые руки. – Ну, где мое новое оружие? Видишь его? Такая гора, что не унести! Вот моя победа!

Лицо покраснело, и он стал удивительно похож на брата, чьего убийственного гнева боялась вся Империя. Иаил всегда гордился, что берет хитростью, а не норовом, – он уничтожал врагов не в порыве чувства, а с холодным расчетом.

Поэтому он просто оттолкнул вояку – эту ухмылку он припомнит позже, тогда и наказание подходящее подберет – и отправился к себе, срывая на ходу пышное белое одеяние и шипя от боли всякий раз, когда ткань задевала обожженную кожу.

Да будет проклят этот день. Саднящая боль напоминала о неудаче и слабости. Сейчас ему требовалось сорвать на ком-нибудь злость, снять напряжение. Нужно что-то, что разгонит кровь в жилах, заставит жарко и жадно дышать, докажет, что он…

Иаил резко затормозил. Кровать была пуста.

Глаза сузились. Ну и где, спрашивается, женщина? Спряталась? Сжалась и тихо дрожит в углу? Ладно. Так даже интересней.

– Давай, выходи, где ты там, – распорядился он, медленно делая оборот вокруг оси.

Полутьма, драпировки и мех – походный уют. Светильники не горели. Единственное освещение давали крылья самого Иаила.

…и крылья женщины.

Там.

Она вовсе не спряталась. И не заползла в самый дальний угол. Она сидела за его, императора, рабочим столом.

Иаил озверел. Девка расположилась прямо рядом с картами и военными приказами, заняв его собственное кресло. Сидела и расслабленно перекатывала по ладони пресс-папье. Вторая рука – и это бросилось в глаза императору – не отпускала рукоять меча.

– Какого дьявола ты здесь делаешь? – рыкнул император.

– Тебя жду.

В ее голосе не было ни страха, ни смирения, ни приниженности. Тускло светились крылья; тени скрывали лицо, и Иаил мог разглядеть только силуэт. Он шагнул вперед, намереваясь ухватить мерзавку за волосы и вышвырнуть из кресла. Она не прячется и не закрывает лицо руками – отлично! Возможно, она даже попробует оказать сопротивление…

Он увидел лицо – и сбился с шага.

Если мозг Иаила в ту минуту медленно обрабатывал информацию, так исключительно оттого, что картина была немыслимой. Он отправил четыре тысячи бойцов Доминиона против пяти сотен мятежников; ему приволокли, как доказательство победы, тело Белого Волка, – да и охрана…

От двери раздался голос. Вояка с ухмылкой. Вошел, негодяй, не постучав и даже не спросив изволения.

– О, я должен прояснить ситуацию, – произнес он, снова ухмыльнувшись. – Я имел в виду празднование не вашей победы, сэр. А нашей.

Иаил зашипел.

Текучим движением обнажив меч, Лираз встала с кресла.

– Кэроу, – позвал Акива, когда они в молчании двигались через лагерь.

– Да?

Пустой лагерь наводил жуть, но пустовать ему недолго. Скоро прибудет войско, и тогда оставаться здесь станет опасно. Если они собираются перехватить Иаила, делать это нужно сейчас.

К ее потрясению, Акива резко снял невидимость.

– Зачем? – встревоженно шепнула она.

Они находились в прямой видимости от сторожевой вышки, да и личная охрана Иаила наверняка была где-то поблизости. Почему Акива рассматривает что-то так заинтересованно?

Почему он выглядит таким… изумленным?

– Вон тот солдат, – Акива указал на палатку императора и охранника, который проскользнул внутрь следом за Иаилом. – Это Атанаил.

Лираз. Иаил несколько раз моргнул, когда сотканный из теней капюшон упал на плечи. Лираз встала. Длинные ноги, ровный шаг, никакой спешки. Лираз Незаконнорожденная шла вперед в плаще из сумрака, и ее руки были чернильно-черного цвета – смертные татуировки, память об отнятых жизнях.

А по обе стороны от девушки струилась тьма. Текучая, как ртуть, гибкая, смертельно опасная.

Они явились вдвоем: крылатые пантеры с женскими головами. Сфинксы.

И они улыбались.

– Незаконнорожденные и фантомы вместе, вы не поверите, – повторил солдат.

– Мой брат Атанаил, – произнесла Лираз спокойно, словно хозяйка, представляющая друг другу гостей. – И Тангри и Баньши, ты ведь с ними не знаком? Нет? Тогда, возможно, ты слышал их прозвища: Живые Тени?

Услышанное не укладывалось в голове императора, хотя он видел собственными глазами: Лираз, жуткая и прекрасная, и рядом – Живые Тени. Живые Тени! В лагере воинов Империи, во время военной кампании против мятежников не было большего кошмара, чем эти таинственные убийцы.

Позвать охрану? Так, пожалуй, уже поздно. Лагерь взят, он превратился в ловушку. Сам Иаил и, вероятнее всего, охрана сейчас в руках у мятежников.

По спине потекла ледяная струйка.

Охрана попала в плен – но ведь есть еще войско! Не все потеряно. Вот где его спасение; у солдат Доминиона такое численное превосходство, что они разберутся с захватившими лагерь мерзавцами в два счета. Хотя Акиве превосходство врага не помешало. Однако второй раз Иаила врасплох не застать. Он встретился глазами со сфинксами. Одна из тварей подмигнула, и император вздрогнул.

– Блестящая стратегия, – прошипел он. – Вступить в союз с врагами.

– Пусть Эрец скажет спасибо тебе, – ответила Лираз. – Не сомневайся, тебя именно так и запомнят. «Трехдневный Император». И ты не только развалил Империю, но и совершил подвиг, объединив против себя лютых врагов. Во имя прочного мира.

– Прочного, – передразнил он. – Стоит мне умереть, и вы снова вцепитесь друг другу в глотки.

Неудачная формулировка.

– Умереть? – Лираз удивленно посмотрела на него. – А что такое, дядюшка? Ты плохо себя чувствуешь? Ощущаешь приближение кончины?

Ее манера изменилась. Она больше не напоминала разъяренную шипящую кошку, которую в Башне Завоеваний он хотел оставить себе для утех. Тогда он съязвил: «Нет ничего смешнее, чем бессильное бешенство». Сейчас не было ни бессилия, ни бешенства. В ней ощущался какой-то внутренний покой, но дело было не в слабости или болезни. Она даже как будто стала иначе держаться. Не просто инструмент для подавления непокорных, говорящее оружие, а женщина в полном цветении сил, несогнутая и несломленная. По-настоящему опасная.