– Для нас забронирован Королевский люкс?

– Королевский… королевский люкс?

Королевский люкс в отеле «Сент-Реджис» видел монархов и рок-звезд, нефтяных шейхов и оперных див. Даже в обычное время номер стоил двадцать тысяч долларов в сутки. А сейчас времена были необычные. Рим находился в центре внимания, сюда со всех концов мира стекались любопытствующие, паломники, журналисты, государственные делегации, фанатики, безумцы и прочая публика. Свободных мест в гостиницах просто не осталось. Семьи массово сдавали приехавшим балконы и погреба – даже крыши, – и полиция еле успевала разгонять все новые палаточные городки.

Зузана и Мик не знали, во что номер обошелся Кэроу – или ее фиктивной бабушке, Эстер, или кто там оплачивал счет. Прежде в такой обстановке они чувствовали бы себя страшно неловко, крестьянами в присутствии господина. В точности так, как ожидала служащая отеля. Однако после того, что им пришлось пережить, эта лощеная, утонченная публика напоминала Зузане дорогие туфли, пылящиеся в коробке триста шестьдесят два дня в году. Так же, как туфли, эти люди, завернутые в три слоя ваты, воспринимали жизнь только как череду гала-событий в маленьком тесном мирке. Как глупо. Как скучно. Нет, для нее теперь въевшаяся за время путешествия грязь и эксцентричное несоответствие собравшемуся здесь бомонду стало доспехами.

Я заработала эту грязь.

Уважение. И грязь.

Зузана подтвердила:

– Именно. Королевский люкс. Предполагается, что нас здесь ждут.

Она скинула с плеч рюкзак. Он упал на пол, взметнув облако пыли. Подняла руки – не столько, чтобы растереть уставшие плечи, сколько чтобы продемонстрировать пропотевшие концентрическими кругами подмышки. Множественно пропотевшие. Они напоминали годовые кольца на срезе деревьев и были для нее отчего-то очень важны. Как напоминание о той страшной сказке, в которую ей довелось попасть… куда, вероятно, не суждено было попасть другим.

Эту рубашку она стирать не станет. Никогда.

– Разумеется.

Сейчас голос итальянки звучал совсем иначе. Наблюдать, как она борется с собой, было забавно: губы дергались, то складываясь в недовольную мину, то расслабляясь; нос морщился, глаза то широко распахивались, то приобретали стальной прищур. Она была посрамлена. Брови, которые она поднимала в старательной любительской гримаске, теперь вернулись на место постоянной дислокации, где и оставались до конца беседы: тире, разжалованное до дефиса.

Мика и Зузану немедленно препроводили к лифту. Вознесли наверх. Провели в нелепую помпезную прихожую.

Где они и воссоединились с остальной частью компании.

54

«Липовая» бабушка

Из практических соображений они разделились в аэропорту Чампино на окраине Рима, где сел арендованный Эстер самолет. Зузана и Мик – единственные официальные пассажиры – спустились по трапу и отправились проходить таможню и пограничников, а остальные провернули номер с исчезновением прямо у люка и отбыли в гостиницу по воздуху. Зузана и Мик взяли такси.

Ожидая их появления в гостиной люкса, Кэроу устроилась на диване, обитом зеленым вышитым шелком. На позолоченном столе расположились карта Ватикана, открытый ноутбук и композиция из свежих фруктов, включая ананас – казалось, можно взять целиком и откусить. Кэроу не отводила взгляда от кисти винограда, но боялась трогать, чтобы сооружение не рассыпалось.

– Бери, если хочешь, – сказала «бабушка», Эстер ван де Влут, поглаживая босой ногой мускулистую спину гигантского пса, разлегшегося у ее ног.

Эстер, хоть и немыслимо богатая, не принадлежала к породе немыслимо богатых женщин, которые сохраняют молодость, ложась под нож пластического хирурга, или сидят на безрадостной диете, или носят тугую одежду от дизайнеров, более подходящую для манекенов.

На ней были джинсы и туника, купленные в супермаркете, седые волосы собраны в слегка растрепанный пучок. Она не ограничивала себя, чему свидетельством были плюшка в руке и мягкий изгиб бедер и бюста. Сохранность – ну, точнее говоря, кажущееся семидесятилетним почти стотридцатилетнее тело – обеспечивалась не хирургическим скальпелем или диетой, а загаданным желанием.

Бруксис – самая сильная из монет, платить за которую полагалось самую большую цену и только раз в жизни. Почти все поставщики Бримстонуна тратили их на одно и то же: долгую жизнь. Заранее нельзя было знать, насколько длинной она станет. Кэроу знала одного бодрого охотника-малайца, которому ко времени их встречи было за двести. Казалось, это вопрос силы желания. Большинство людей уставали от жизни раньше. Сама Эстер говорила, что не знает, смерть какого числа собак она готова оплакать.

Она и теперь не утратила молодость, находясь в расцвете сил и здоровья. У генералов Ли и Гранта были лошади, звавшиеся Путешественник и Мафусаил. Мастифы Эстер носили те же имена. Это была уже шестая пара живущих с ней псов, и теперь очередь дошла и до американской истории.

Кэроу посмотрела на горку с фруктами.

– Вероятно, потребовалось несколько часов, чтобы сложить.

– Ну, их труды отлично оплачены. Ешь.

Кэроу взяла кисть винограда, радуясь, что сооружение не рухнуло.

– Учись получать удовольствие от денег, моя дорогая.

Эстер произнесла это так, будто инициатива исходила от самой Кэроу, а Эстер назначена ее проводником в мире роскоши. Помимо текущих дел, которые на протяжении многих лет Эстер выполняла для Бримстоуна: записывала Кэроу в школу, добывала для нее поддельные документы и тому подобное, – «бабушка» вела для Кэроу бухгалтерию, открывала многочисленные банковские счета и, конечно, знала «стоимость» Кэроу куда лучше, чем сама девушка.

– Урок номер один: нас не волнует, сколько сил потрачено на создание этой горки. Мы просто едим фрукты.

Кэроу качнула головой:

– На самом деле мне ни к чему этому учиться. Я не собираюсь здесь задерживаться.

Эстер обвела взглядом номер люкс:

– Тебе не нравится отель?

Кэроу тоже осмотрелась. Удар по органам чувств – словно дизайнеру заказали воплотить на пятидесяти квадратных метрах идею изобилия. Высокие, сводчатые, отделанные золотом потолки. Красные бархатные драпировки – будуар вампирши, да и только. Везде позолота. Огромный рояль; серебряное блюдо с пирожными отражается в его матовой мерцающей поверхности. Стены отделаны гигантским гобеленом со сценами коронации.

– Ну, не особенно. Но я не об отеле – о Земле. Я здесь не останусь.

Эстер посмотрела на нее, словно удивляясь, как можно бросить оставленные Бримстоуном деньжищи.

– В самом деле. Конечно. Учитывая тот осколок рая, – она кивнула на соседнюю комнату, – не могу сказать, что я тебя виню.

Эстер была… под впечатлением от Акивы. Когда Кэроу их знакомила, «бабушка» тихонько воскликнула: «О!» И сейчас заметила:

– Не то чтобы я знала точно… Подозреваю, некто принес во имя любви большууую жертву.

Обсуждать тему любви девушке не хотелось. Впрочем, ничего странного, что их чувства бросаются в глаза. Она призналась:

– Не думаю, что я чем-то жертвую.

Жизнь в Праге уже казалась ей далеким сном. Когда-нибудь она будет скучать по Земле, но сейчас ее разум и сердце занимали мысли о том, что происходит в Эреце, его тревожное настоящее и будущее. О, Нитид, божественные звезды, да кто угодно! Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть наши друзья останутся в живых.

И конечно, как заметила Эстер, Акива был важной частью этих мыслей и тревог.

– Пусть так. По крайней мере, получай удовольствие от роскоши прямо сейчас. Разве такая ванна – не прелесть?

Кэроу кивнула. Ванная комната была больше, чем вся ее квартира в Праге, и каждый сантиметр отделан мрамором. После мытья влажные благоухающие волосы рассыпались по плечам.

Она взяла карту и разложила на диване между ними.

– Где поселили ангелов?

У нее был очень простой план, и осталось лишь узнать местонахождение Иаила. Ватикан, может, и мал для того, чтобы считаться государством, но в нем чертова прорва закоулков, в которых искать не переискать.