Зузана задумалась:

– Погоди-ка. А что, здесь есть единороги?

– Увы, нет.

– Были, – вмешался Мик. – Кэроу всех съела.

– Точно. Я прожорливый поедатель единорогов.

– Добавим в твое объявление, – пообещала Зузана.

Кэроу удивилась:

– Объявление?

– По пути сюда мы составляли для всех объявления о знакомстве. Чтобы убить время.

– Могу себе представить. Так что с моим?

– Ну, записывать нам было не на чем… Полагаю, примерно так: «Прекрасная задиристая особа неопределенного происхождения ищет… ммм… примиримого врага для незамысловатых ухаживаний, прогулок под луной и чего-то большего, если повезет».

Кэроу промедлила с ответом; Мик бросил на Зузану неодобрительный взгляд. Она подняла бровь: а что такое? Она ведь не сказала: «ангелов-расистов не предлагать», верно?

Но тут подруга спрятала лицо в ладони, плечи затряслись, и Зузана не могла определить, рыдает она или смеется. Ведь ничего плохого не происходит?

– Кэроу? – обеспокоенно окликнула она.

Кэроу подняла сухие глаза; но веселья в них тоже не наблюдалось.

– Незамысловатых, – сказала она. – Это как?

Зузана взглянула на Мика. Вот что такое «незамысловатые». Прелесть что такое. От Кэроу ее взгляд не укрылся. Она посмотрела на парочку и тоскливо улыбнулась:

– Вы-то счастливы.

– Я – да, – подтвердил Мик.

Зузана согласилась:

– А то.

Сказано это было чуть более горячо, чем обычно. Зузана все еще чувствовала себя… не в форме. Голодной, грязной, уставшей – отсюда и три ее желания, – но все это не имело значения. В тот страшный миг, у входа в пещеру, она ощущала, что видит конец распадающегося мира.

Что, дьявольщина, там произошло?!

В детстве у нее была любимая куколка – ну, уточка, по правде говоря, – которую она заталкивала в рот и самозабвенно сосала. Теперь Зузана морщилась, вспоминая свой младенческий восторг, но тогда это было так здорово – ощущать крошечными зубками гладкую пластмассу.

Куда неприятнее были постоянные попытки родителей убедить ее, что это может привести к беде. «Ты можешь подавиться, дорогая. И задохнуться».

Но что для маленького ребенка такие предостережения? Брат Томаш объяснил ей… доступно. Незамысловато придушив. Самую малость. Братья, они на такое мастера. «Помрешь, – сказал он весело, сомкнув руки на ее горле. – Вот так».

До нее дошло. Убить может что угодно. Игрушки – да и старшие братья. И по мере того, как она росла, список «чего угодно» становился длиннее и длиннее.

Но она никогда не ощущала этого так остро. Что там говорил Ницше? Если ты смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя. Ну, вот бездна в нее и заглянула. Нет. Тупо вытаращилась. Уставилась. Зузана была твердо уверена, что пережитое оставило на душе ожог и вряд ли теперь все станет как прежде.

Однако она не собиралась плакаться подруге обо всех своих страхах и капризах. Хотела попасть сюда? Кэроу предупреждала ее об опасности? Она отнеслась к предостережениям, как в детстве к словам родителей про пластиковую игрушку? Спасибо, что хоть наглядно никто не продемонстрировал. Теперь она здесь и вовсе не хочет вести себя как последняя плакса, особенно учитывая компанию, в которой оказалась. И не будет.

– Ну, что значит «счастливы»? Я счастлива, что жива. В детстве я сосала глаза игрушечной уточки.

Мик и Кэроу уставились на нее, и Зузана обрадовалась, что внимание подруги удалось переключить. Та сказала:

– Как… интересно.

– А я о чем?. Некоторые живут яркой, насыщенной жизнью. А ты, Кэроу? Вот посмотри на себя. Сплошная серятина. Неужели не хочется какого-нибудь разнообразия?

– Угу, – ответила подруга, и Зузана была вознаграждена взглядом, полным скрытого веселья. – Ты права. Скучновато. Пожалуй, я начну собирать марки. Отличное занятие, правда?

– Нет. Если только ты не собираешься наклеивать их на себя вместо платья.

– Похоже на школьный флешмоб.

– Именно! – согласилась Зузана. – Помню, Гелена так и делала. Устраивала шоу. Выходила голышом с большой миской марок, а зрители лизали их и приклеивали на нее.

Теперь Кэроу засмеялась в открытую, и Зузана испытала гордость. Подруга смеется. Может, Зузане не удастся сделать жизнь Кэроу – или любовь – менее замысловатой; может, она не поймет подсказки судьбы, если ангелы нападут или обманут или начнется мясорубка… Но она сделает то, что ей по силам. Заставит подругу засмеяться.

– Что теперь? – спросила она. – Ангелы закатят в нашу честь грандиозный бал?

Кэроу снова засмеялась, уже невесело.

– Не совсем. Сначала будет военный совет.

– Военный совет, – растерянно повторил Мик, и Зузану кольнула иголочка страха. По позвоночнику прошел холодок, едва она вспомнила жуть последних событий. Смерть Ютема. Первая увиденная ею смерть. Она шла по его крови, и солдаты тоже. Но никто особо не нервничал, будто им доводилось шлепать по этим страшным багровым пятнам каждое утро по дороге на завтрак. Нервничала только она. Собственный парализующий ужас подхватил ее, завертел, и именно он заставил ее вспомнить о «таращившейся бездне».

Кэроу тяжело вздохнула:

– Собственно, для этого мы сюда и прибыли.

Она обвела взглядом комнату и добавила:

– Все такое незнакомое.

Зузана попыталась представить, что сейчас испытывает подруга. Не в полной мере, конечно. Здесь когда-то произошла резня. С той поры почти ничего не осталось, но каково это: зайти в отчий дом и увидеть, что он пуст, что от постелей осталась труха, что никто тебя не встречает… У нее перехватило дыхание.

– Что с тобой? – спросила Кэроу.

– Все в норме. А ты, ты-то как?

Кэроу слабо улыбнулась и кивнула:

– Да-да. И я.

Она подняла факел и осмотрелась.

– Странно. Когда я здесь жила, это был целый мир. Я и представить не могла, что там, за горами, есть кто-то еще.

– Да. Поразительно.

Кэроу лукаво усмехнулась:

– Угу. А ты даже еще почти ничего не видела.

– Что, правда? И где-то в пещерах пирожные растут, как грибы? Где, скажи быстрей?

Смех. Еще одно очко в пользу Зузаны.

– Нет, – ответила Кэроу. – У меня нет пирожных и, боюсь, с постелью тоже не так легко, но…

Она умолкла, выжидающе глядя на подругу.

Зузана продолжила за нее:

– Но… Все впереди? Не дразни меня.

Кэроу ясно улыбнулась: она представляла, как сейчас обрадует подругу, и радовалась сама.

– Пойдем-ка. Думаю, несколько минут мы можем себе позволить.

23

Вот в чем суть

Горячие источники находились там, где помнила Кэроу. Но кое-что изменилось: там теперь не было киринов. Семей, купающихся вместе. Сплетничающих старух. Плещущихся детей. Руки матери больше не намыливали ей волосы селеновым корнем, хотя память до сих пор сохранила его травянистый запах и серный запах самих источников.

– Красота, – сказал Мик.

Действительно, здорово: матово-зеленая непрозрачная вода, вокруг скалы, как пастельный рисунок, и морская пена. Уютное, довольно просторное помещение – не бассейн, а несколько купален, наполняющихся из медленно струящегося водопада. По потолку будто пробегает рябь, свет играет на друзах хрусталя и купах нежно-розового темномха, названного так, поскольку растет в темноте, а вовсе не за свой цвет.

– Вон туда посмотрите.

Кэроу подняла факел и указала на проход к месту, где стена пещеры представляла собой чистый отполированный гематит. Зеркало.

– Ох! – выдохнула Зузана.

Они втроем покрутились у полированной поверхности. Чудесное зрелище: трое замарашек с благоговейными взглядами. Неровная поверхность искажала изображение, и Кэроу пришлось сдвинуться, чтобы убедиться: некоторая перекошенность физиономии объясняется кривизной зеркала, а не следами от побоев. Кажется, то нападение случилось уже очень давно, однако ее тело ощущало иначе. Прошло всего два дня, и конечно, лицо не восстановилось. Как не восстановилась и ее душа. Фактически кривое зеркало оказалось к месту: внешнее искажение как отпечаток внутренней деформации, которую она пыталась утаить даже от себя.